История шкурок норки и лисы так же стара, как история человечества, но в истории Скандинавии шкурки играли особую роль.

Скандинавские меха были одним из главных товаров в торговле викингов. Их высоко ценила элита Багдада и Византии. Их обменивали на серебро и золото, а также на удивительные восточные изделия, которые доставлялись по Шелковому пути.

Теперь, как и тогда, люди бывают приятно удивлены, открывая для себя качество скандинавских шкурок. В этих шкурках заложен опыт поколений по их обработке и отделке.

За границей, а именно в странах Скандинавии звероводство развивается по научно-техническому расписанию. То есть там главной целью является не количественное количество, а качественное количество, в этом и есть главное отличие этой индустрии у «нас» и у «них».

И если у «нас» производство пушнины это либо браконьерство, либо производство дедовскими методами, то у «них» это целый комплекс возможностей для человека, машиностроения, норки или песца, как для вида в целом. Возможно, звучит это довольно странно. Но тем не менее это так. Улучшение вида посредством селекции и искусственного осеменения позволяет правильно влиять и реагировать на состояние мехового рынка. Иначе говоря, полный контроль производства и реализации. Когда звероводство работает уверенно и успешно, появляется и альтернатива при выборе оборудования. Стоит это конечно приличных денег, но, как нельзя кстати, здесь можно сказать «Шкурка выделки да стоит!». Западные производители пушнины на покупку оборудования не скупятся. Машины, обеспечивающие корм, уход за зверьми, а также оборудование для обработки шкурок способны привести к значительному повышению качества продукции и к не менее значительному снижению себестоимости.

Кроме того, процедуры и опыты селекции животных способны изменить в качественно лучшую сторону и сам процесс разведения, что опять отражается на стоимости готовой продукции. Управлять фермой в несколько тысяч зверьков вполне могут два или три человека. Из расчета, что один будет кормить и забивать зверей, а остальные два будут заняты только первичной обработкой шкурок. Качество при этом сокращении ручного труда получается вполне пристойное, если не сказать высокое.

Тушки чистятся, затем с них снимают шкурку, удаляют с внутренней стороны жир, сушат, растягивают до нужных пределов. Станки эти, надо сказать, работают бережнее рук человека. И разрывы шкурок случаются достаточно редко. В большинстве же отечественных заводов эту процедуру совершает человек, а это значит, что шкурки чаще режутся без нужды и очищаются не настолько качественно. И если после этой процедуры в Скандинавии шкурки сушат в барабанах со специальными опилками, то у нас используют отходное сырье - те же опилки, но с добавлением бензина. На российских зверофермах все это осталось примерно так, как и в 1932 году, когда были открыты первые зверосовхозы. То есть шкурки с убитых зверей снимались вручную.

Бездыханное животное висит головой вниз, на его задней части делают надрезы и потом стягивают шкуру, подобно пуловеру или свитеру. Только снимать шкурку получается тяжелее. Такие тяжеловатые монотонные действия могут привести к различным профессиональным заболеваниям. О разнице в качестве отечественного и западного сырья мы теперь не просто догадываемся.

Готовым мехом заправляют аукционы, в большинстве случаев в странах Скандинавии. Все покупатели собираются обычно там же. В условиях конкуренции они, конечно, могут иной раз даже поспорить, но меха обычно хватает всем. После этого шкурки дивных животных идут на производство шуб, шапок, воротников, палантинов и, даже, диванов с подушками. Сразу видно - качественное отличие можно заметить издалека, если понаблюдать за показом новой коллекции Roberto Cavalli, Dolce Gabanna или другого именитого дизайнера, для которых мех стал не просто способом согреть, но и материалом с харизмой.